Стезя чародея - Страница 85

Олег хотел, было, даже, наплевав на конспирацию, принять демонический облик и кинуться в рукопашную, на помощь Семецкому, которому, судя по активно вылетавшим стальным клочьям, явно приходилось нелегко, но жуткий голод, мгновенно проявившийся, стоило только начать преобразование, остановил его. И впрямь, обещание демона сожрать любого, кто под руку попадется, если его разбудят раньше, чем он восстановится, похоже, было дано на полном серьезе. А если даже и нет, то все равно, риск в таком деле был крайне нежелателен.

Впрочем, драка уже заканчивалась. Вот Триан с трудом уклонился от пролетевшей ноги, оторванной у колена и обутой в характерной формы шемский сапог с круто загнутым носком. Вот мимо уха молодого мага огня, чье имя Олег не запомнил, поскольку представился тот крайне неразборчиво, просвистела кисть руки в тяжелой латной перчатке. Затем раздался жуткий вой, а за ним треск, и из сплетенного клубка тел выкатилась изрядно ободранная, лишенная нижней челюсти, волос и одного уха, голова шемца, закатившись точно в раскрытый зев валявшейся на боку Чаши Гнева.

Битва замерла, и маги во все глаза уставились на открывшуюся картину. Гордый Семецкий, полыхая изумрудным огнем из одной глазницы (во второй у него торчал неровно оторванный палец шемца) и придерживая собственную голову на месте единственной оставшейся рукой, восседал на обезглавленном и лишенном трех конечностей теле, упираясь ногой о землю в том самом месте, где когда-то располагалась голова его противника. По всей видимости, именно ногой, молодецким ударом, он ее и снес.

Несмотря на всю трагичность происходящего, Олег не смог удержать мелькнувшую где-то на задворках сознания мысль: «Какой футболист пропадает! Его бы в сборную России! Все кубки нашими бы были!»

— Я победил! — довольно возвестил Семецкий. — Хороший доспех — он завсегда в драке полезен. Только вот попортил он мне его, вражина клятый… — печально добавил Юрайя, критическим взором оглядывая металлические обрывки на своем теле. На отсутствующую руку и другие, менее крупные повреждения, он как будто и вовсе не обращал внимания. — Это что ж творится? — вдруг прервав свои сетования по погибшему доспеху, вскричал комендант

Чаша, в которую угодила оторванная голова шемца, снова засветилась. С головой стали происходить странные и пугающие метаморфозы. Начала сползать плоть, обнажая гладкие, желтоватые кости черепа, в глазницах вновь стали сгущаться огни…

Маги подобрались, готовя свой арсенал, а Олег поспешно отошел за спины коллег. Все равно, с полностью исчерпанным резервом и накопителем, уменьшившимся в размерах до макового зерна, в котором почти не осталось энергии, он ничего не сможет сделать.

Но тут опять вмешался Семецкий. Не мудрствуя лукаво, он просто сильно пнул лежавшую на боку Чашу с закатившейся в нее головой. Голова, точнее, уже череп, выкатилась, прекратив изменяться, но свечение не угасло. Более того, оно перекинулось на самого Юрайю, облив его яростно сверкающим алым ореолом.

— Что это? — тихо вымолвил изумленный Семецкий. — Мне больно! — Он поднял предплечье, из которого струей хлынула алая кровь… — А-а-а… — Золотая чаша начала мерцать, покрываясь змеистыми черными трещинами, а из горла Юрайи вырвался крик боли и ужаса. Глубоко внутри Олега взвыл демон, ощутивший мощный поток божественной силы. Свечение все сгущалось и сгущалось, так что глазам становилось больно смотреть на замершую фигуру, а затем вдруг пропало. Чаша Гнева, могущественный артефакт древней империи, раскололась с тихим мелодичным звоном.

Раздался шорох. Вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее, с замершего Семецкого посыпался тонкий, мельчайший песок. Миг, и могучая фигура бывалого воина буквально рассыпалась кучкой пыли, не оставив по себе каких-либо следов.

— Что это было? — изумленно вопросил в пространство Олег.

— Кхм… — Верон прокашлялся. — Если я не ошибаюсь, то это разгадка тайны артефактов Шамтриэля.

— Вы обратили внимание, коллеги? — Старым магом вдруг всецело завладел научный интерес. Он опустился на колени, внимательно рассматривая потускневшие осколки чаши и перебирая мелкий прах, оставшийся от Семецкого. Одновременно он продолжал говорить спокойным, мерным голосом, будто читая лекцию в Академии. — Что перед тем как рассыпаться в прах, многоуважаемый комендант Берста почувствовал боль? Своим отважным поступком, он оказал неоценимую помощь магической науке, позволив раскрыть секрет так называемых артефактов Шамтриэля.

По всей видимости, от пережитого стресса его несло, он просто не мог остановиться. Олег, недовольный тем, как старик-воздушник обращается с прахом воина, тихо пробурчал себе под нос:

— А по-моему, «неоценимую помощь» Семецкий оказал несколько раньше, спасая наши шкуры.

Но Верон сделал вид, что не услышал его ремарки и продолжал разглагольствовать:

— Общеизвестно, что умертвия принципиально не способны ощущать боль. Тем не менее, перед разрушением Семецкому было явно больно. К тому же, мы все видели, как из поврежденной конечности у него текла кровь. — он бесцеремонно разгреб мельчайший серый прах на том месте, где стоял Семецкий, и торжествующе ткнул пальцем в темное пятно. — Что все это может значить? — задал он риторический вопрос, и тут же сам на него ответил: — Только одно! Он ожил!!! Перед самым уничтожением он был живым. А, как известно, оживлять смертных — это прерогатива только и исключительно божественных сил!

На этой фразе Олег насмешливо хмыкнул, но промолчал. В конце концов, он вовсе не собирался делать историю Леи достоянием широкой общественности.